Для освещения подготовки к 200-летию победы России в Отечественной войне 1812 года

 

Отступив от Смоленска рано утром 5-го августа для прикрытия московской дороги, вторая армия тогда же продвинулась за речку Колодню; 6-го августа она продолжала свое отступательное движете и главная квартира ее прибыла в Пневу слободу, не доходя Соловьевой переправы. Для наблюдения за бродами на Днепре у Шеина-Острога и у Прудищева, Багратион оставил Карпова с тремя казачьими полками; в подкрепление ему, еще далее от Смоленска, был расположен отряд князя Горчакова из сводной гренадерской дивизии графа Воронцова и Ахтырского гусарского полка. В ночь с 5-го на 6-е августа, одновременно с оставлением Смоленска, первая армия отошла на позицию, расположившись по обе стороны петербургской дороги фронтом к Петербургскому предместью. Оставаться на этой позиции не представлялось никакой возможности, так как неприятель наводил мосты, и отряды его уже двигались вверх по Днепру. Было очевидно, что Наполеон вскоре получить возможность, заняв московскую дорогу, встать между нашими обеими армиями. В виду этого Барклай был вынужден немедленно перевести свою армию с петербургской на московскую дорогу. Однако, такое передвижение по самому берегу Днепра, где пролегал на несколько верст московский тракт, на глазах неприятельской армии, представлялось весьма опасным. Поэтому Барклай решил, простояв весь день 6-го августа на за­нятой им позиции с наступлением темноты, совершить свой фланговый марш обходными проселками. Для ускорения движения он разделил свою армию на две колонны, которые, идя разными путями, должны были после двух переходов соединиться на московском большаке у Соловьевой переправы.

Таким образом, по диспозиции Барклая, наша первая армии должна была перейти от Смоленска с петербургской на московскую дорогу кружными путями, описывая на север от большака значительный дуги. Путь следования правой колонны описывал большую дугу, выходя на московскую дорогу в Соловьеве, a левой — меньшую, достигая этой дороги у дер. Лубна. Между тем неприятель, питья в своем распоряжении более короткое расстояние по большой дороге, мог скорее достигнуть тех же пунктов, двигаясь по хорде означенных дуг. В этом и заключалась весьма опасная сторона предпринятого флангового марша. Предполагалось, что от такой опасности обеспечить левую колонну тот сильный арьергард, который должен был выставить за рекой Колодней князь Багратион. Однако, на деле случилось иначе, и московская дорога не была своевременно прикрыта второю армией.

Предвидел ли такой исход Барклай, или счел нужным принять меры предосторожности на всякий случай, но только он вперед левой колонны, за 2 часа до ее выступления, выслал по пути назначенного ей следования авангард Тучкова 3-го в составе: Ревельского пехотного, 20-го и 21-го егерских полков и Елисаветградскихъ гусар при 18 орудиях, общей численностью до трех тысяч человек. При авангарде Тучкова было приказано следовать генерал-квартирмейстеру армии Толю. Этому особому авангарду пришлось исправлять оплошность, допущенную Багратионом. Тучков 3-й, после переговоров с Толем, решился, прежде чем выступить по своему назначению, удостовериться в том, что выход нашей первой армии на московскую дорогу прикрыть со стороны против­ника. С этой целью Тучков повернул свой отряд к Смоленску и, пройдя по большаку около 3-х верст, остановил его на возвышенном месте у речки Строгани, близ дер. Латошино. С этого пункта он вместе с Толем выехал вперед на раз­ведку. Навстречу им попались казаки Карпова, которые и доложили об уходе отряда Горчакова. Сверх того было обнаружено, что противник наступает значительными силами со стороны Петербургского предместья, и что он уже наводить мост через Днепр у Прудищева.

Все эти обстоятельства воочию убеждали в опасном положении нашей армии, передвижение которой обнажилось для противника. Сразу выяснилась единственная и настоятельная задача данного момента — прикрыть местность впереди селения Дубина, которое являлось пунктом выхода нашей армии на большую московскую дорогу. Веления долга были слишком ясны, и Тучков решился, по собственной инициативе, задерживать противника всеми своими силами, чтобы прикрыть московскую дорогу со стороны Смоленска. Он немедленно возвратился к своему отряду и, передвинув его ближе к Смоленску к реке Колодне, стал готовиться к бою. Отважная решительность Тучкова 3-го представляет тем большее значение, что следовавшая за ним 2-ая колонна брата его, генерала Тучкова 1-го, при которой находился сам главнокомандующий Барклай-де-Толли, настолько неудачно совершала свой переход, что к утру очутилась в положении чрезвычайной опасности. Они всю ночь кружились по лесам возле Смоленска, и, выбравшись к 6 часам утра из леса, оказались, к общему изумленно, в долине речки Стабны у селения Гедеоновки всего в полутора верстах от крайних домов Петербургского предместья Смоленска. Они внезапно очутились лицом к лицу с полками Нея, которые уже перешли реку и строились в походные колонны.

Французы были так близко, что явственно слышались сигналы в их стрелковой цепи, барабанный бой и музыка подходивших полков. Можно легко себе представить жуткое чувство досады и замешательства, которое охватило ряды нашего войска, шедшего всю ночь на московскую дорогу вдаль от Смоленска, занятого неприятелем, и оказавшегося по утру у самого Смоленска в непосредственной  близости неприятельских сил. К большому счастью, в эту тягостную минуту среди войска появился Барклай, никогда не терявший присутствия духа. С полным самообладанием, он сразу взвесил все обстоятельства дела и в точности оценил всю угрожавшую опасность: неприятелю представлялась полная возможность отрезать от армии, как блуждавшая еще по лесу наши войсковые части, так и арьергард барона Корфа, который уже отошел из Петербургского предместья на Корохоткино.

Барклай немедленно и ясно определил предстоящую ему задачу, из которой проистекали все сделанные им распоряжения. Задача состояла в том, чтобы, удерживая неприятеля у Гедеоновки ближайшими войсками, дать возможность отставшим частям 4-го корпуса и всему 2-му корпусу, а также барону Корфу вытянуться на предуказанные пути для выхода на московскую дорогу. Прежде всего он наскоро создал из ближайших к нему разных войсковых частей боковой арьергард для прикрытия движения нашей армии от наступавшего из Петербургского предместья неприятеля.

Пока русские войска совершали передвижение от Смоленска, неприятель также не оставался в бездействии. По занятии Смоленска 6 августа он, ведя перестрелку через реку с арьергардом Корфа, занимавшим Петербургское предместье, в то же время производил выше и ниже Смоленска разведку бродов на Днепре и устраивал мосты. Предугадывая направление, в котором отступала наша армия, Наполеон сделал свои распоряжения. К 3 часам утра 7 августа мосты были готовы и по ним тогда же переправились на правый берег Днепра корпуса сперва Нея, а потом Даву.

Ней должен был направиться в промежуток между петербургской и московской дорогами, а Даву пока оставаться на месте, имея левый фланг у Гедеоновки, и примыкая правым к Днепру. Готовясь к выполнению своего назначения, маршал Ней, по переправе через Днепр, остановил свой корпус по выходи из Петербургского предместья, выжидая донесений кавалерии. В это время у Гедеоновки неожиданно и для себя и для противника вдруг появились русские войска. Несколько часов Ней простоял в большом раздумье, не зная, куда же именно отступили наши главные силы. Вопрос представлялся весьма затруднительными. Перед ним стояли откуда-то внезапно появившиеся войска, сила и назначение которых были совершенно неизвестны и непонятны.

Нерешительность Нея дала время принцу Евгению Вюнтербергскому приготовиться к бою. Он успел поставить свой отряд на позицию под наблюдениемъ самого Барклая, который стоял на высоте позади Гедеоновки. Местность, занятая позицией, была покрыта лесом и кустарником. Фронт ей определялся руслом высохшего ручья, впадавшего в Днепр; правый фланг находился против дер. Гедеоновки, а левый упирался в Днепр. Возвышенность впереди деревни на правом берегу ручья, с сохранившимся на ней старинным земляным укреплением, занял майор Людннсгаузен-Вольф со 2-м батальоном Тобольского полка; здесь же были выдвинуты 2 орудия; на охрану правого фланга встал полуэскадрон Изюмских гусар; на левом фланге по левую сторону ручья поместились полки — Белозерский, Вильманстрандский и 1-ый батальон Тобольского полка. После раздумья, Ней нашел необходимым выяснить боем положение русской армии, отбросив ближайшие к нему войска, заслонявшие перспективу наблюдений. Около 8 часов утра неприятель подошел к Гедеоновке; выслал вперед густые цепи и, завязав перестрелку, пошел в атаку на передовой батальон тобольцев, расположенный на возвышенности, и окружил его. Полковник Керн с Белозерским полком бросился на помощь тобольцам, но был опрокинуть. Неприятель занял деревню, откуда, однако, вскоре был выбить майором Рейбницем с 1-м батальоном Тобольского полка. Завязался упорный бой, при чем неприятелю удалось овладеть 2-мя орудиями, стоявшими впереди деревни. Однако, принц Евгений Вюртембергский с двумя батальонами Белозерскаго и Тобольскаго полков обратно вернул потерянные орудия. Около 10 часов утра неприятель стал вводить в дело новые полки пехоты, а сильный кавалерийский отряд его развернулся перед Вильманстрандским полком, рассыпанным в цепь. Силы были слишком неровны, и малочисленный отряд принца Евгения окончательно изнемогал в непосильной борьбе. Но не­обходимость заставляла удерживать позицию, так как не все еще наши войска успели вытянуться на указанный им путь к Лубину.

Барклай, пристально следивший за ходом дела, прислал сказать принцу, что «судьба армии в его руках». Момент был в высокой степени критический. В это время на выручку нам подоспела кавалерия из арьергарда Корфа и других частей армии. Сумские, Мариупольские и Елисаветградские гусары под общей командой Дорохова развернулись по обе стороны большой дороги и, спустив­шись с высот в лощину, стремительно ринулись на французскую конницу, нанося ей тяжелый фронтальный удар. Тогда же полуэскадрон изюмцев, стоявший на правом фланги, пройдя под командой принца Евгения Вюртембергского, позади деревни кустарником, внезапно атаковал противника с левого фланга. Неприятель смешался и бросился назад. Гусары и вильманстрандцы преследовали его, но, встреченные сильнейшим артиллерийским огнем с левого берега Днепра, были вынуждены отступить. Пехота наша снова заняла прежнюю позицию; кавалерия стала позади нее вне пушечных выстрелов, а подошедшей весь арьергард барона Корфа развернулся на возвышенностях позади Гедеоновки. К этому времени наши войска уже успели вытянуться по дороге на Лубино. Кризис миновал благополучно, благодаря удачному бою при Гедеоновке или сражению у Стабны, как его называли французы. Барклай отдал приказ к отступление на Лубино через Горбуново. Сперва отступил принц Евгении Вюртембергский; он остановился по пути на позиции у Гапоновщины, чтобы принять на себя Корфа, который отступал вслед за ним.