Перейдя Днепр у Соловьевой
переправы, первая армия направилась 9 августа к
Дорогобужу. Для заслона ее движений на правой стороне
реки был оставлен атаман Платов и отданный под
начальство его арьергард барона Корфа, всего в составе
32 эскадронов и большей части казачьих полков. В
поддержку ему на другом, левом, берегу Днепра
расположился барон Розен с шестью егерскими полками и
полутора ротами артиллерии. Платов должен был стоять у
самой переправы, и выслать сильные отряды вверх по
Днепру, чтобы обезопасить от неприятеля посланные из
Смоленска через Духовщину в Дорогобуж обозы и
транспорты. Прочие тяжести, а также раненые были
отправлены из Духовщины в Вязьму. После Лубинской битвы
основной идеей отступления наших армий служит поиск
удобнейшей позиции для оборонительного сражения.
Настойчивая потребность в решительном
сражении настолько назрела в общественном мнении и
народном сознании, так глубоко проникла в ряды самого
войска и приобрела столь категорические формы выражения,
что неизбежно приходилось ей подчиниться. Этот процесс
роковой необходимости захватил даже непреклонного
Барклая-де-Толли, который был убежден в
несвоевременности генерального сражения. Вперед были
отправлены офицеры для выбора удобной позиции. Офицеры
эти на пространстве до Гжатска нашли две выгодных
позиции: при Усвятье за р. Ужею Дорогобужского уезда и
при Царево-Займище Вяземского уезда. По прибыли главной
квартиры в Усвятье 10 августа оба главнокомандующих с
великим князем Константином Павловичем, в сопровождении
всех корпусных командиров и многих других генералов,
отправились на рекогносцировку. При обзоре избранной
полковником Толем позиции, главнокомандующий первой
армии указывал ему некоторый ее неудобства. Настойчиво
опровергая замечания главнокомандующего, полковник Толь
весьма несдержанно заявил, «что лучшей позиции быть не
может, и что он не понимает, чего от него требуют».
Поведете полковника Толя, нисколько не возмутившее
Барклая, взорвало князя Багратиона. Он заметил
полковнику, что дерзость его при ответе начальнику да
еще в присутствии брата Государя совершенно неуместна,
что на него следовало бы надеть солдатскую суму, и что
он мальчишка.
Несмотря на некоторые неудобства
занятой уже позиции Барклай решился выждать на ней
нападение противника и предложил князю Багратиону
приблизить вторую армию к левому флангу первой. В виду
этого распоряжения, Багратион стал со своею армией на
указанном месте, а у Дорогобужа оставил сильный отряд
под командой Неверовского. Между тем арьергард наш стал
отступать под натиском неприятеля. По пятам арьергарда
следовал и неприятель. 10 августа кавалерия Мюрата, за
нею корпуса Даву, Нея и Жюно достигла Пневой слободы и
перешли Днепр: кавалерия в брод, пехота по 2-м понтонным
мостам. Изнемогая от зноя в густых облаках пыли, корпуса
эти с своими обозами и стадами тянулись столбовой
дорогой. Обходным движением по проселкам следовали
войска вице-короля и Понятовскаго. Корпус вице-короля
двигался по духовщинской дороге до Помогайлово, затем,
выйдя проселком на дорогу из Духовщины в Дорогобуж, он
13 августа подошел у селения Пологи к р. Вопь. После
переправы, в тот же день 13 августа, вице-король прибыл
в с. Заселье, где главная его квартира заняла обширный
помещичий дом. Здесь вице-король соединился с корпусом
Груши, прибывшим из Духовщины. Корпус Понятовскаго
двигался на Белкино южнее большой дороги, в расстоянии
нескольких верст от нее.
В то же время корпус Латур-Мобура шел
через Мстиславль в г. Ельню. Сам Наполеон, в надежде
дать под Дорогобужем генеральное сражение, отправил туда
свою гвардию 12 августа и в следующую ночь сам выехал из
Смоленска к армии. Подойдя к занятой нашими войсками
позиции при Усвятье, неприятель открыл сильную канонаду.
Багратион опасался за свой левый фланг, подверженный
обходу, и настаивал на отступлении к Дорогобужу, где
позиция, по его мнению, представляла большие удобства; к
тому же, были получены донесения о наступлении войск
вице-короля со стороны Духовщины. При таких
обстоятельствах Барклай, в ночь на 12 августа, оставя в
Усвятье арьергард атамана Платова, снял с позиции обе
армии и приказал Толю расположить их на другой день
подле Дорогобужа. 12 августа первая армия расположилась
уже на позиции спереди города; из ее состава 2-ой
пехотный и 1-ый кавалерийский корпуса были отряжены на
правую сторону Днепра для противодействия вице-королю.
Вторая армия поставлена на Левом
фланге на семь верст позади первой при сели Бражины. Все
утро Барклай и Багратион посвятили подробному обзору
местности, которую признали очень тесной. Позиция у
Дорогобужа оказалась настолько неудовлетворительной, что
было рискованно принять на ней сражение. Благодаря во
время замеченным неудобствам позиции при Дорогобуже, в
следующую же ночь на 13 августа войскам был отдан приказ
отступить к Вязьме 3-мя колоннами. Тем временем
начальник инженеров Трузсон и генерал-квартирмейстеры
обоих армий были отправлены вперед в Вязьму для выбора
удобных позиций для армии. Им приказано: «отыскать и
укрепить такую позицию, где 20-ти или 25-тп тысячный
корпус мог бы держаться против неприятеля, между тем
как, имея сей город в своей власти, армии могли бы в то
же время действовать наступательно». В Вязьме
предполагалось не только дать противнику решительный
отпор, но даже перейти в наступление. Туда вскоре
ожидался генерал Милорадович с войсками, сформированными
в Калуге.
Из Семлева Барклай-де-Толли
доносил Государю от 14 августа. «Кажется, теперь настала
минута, где война может принять благоприятный вид,
потому что неприятель, не взирая на его усилия соединить
все силы, даже корпус Понятовского, который оставил
Рогачев, Могилев и вес пространство, им занимаемое,
чтобы сблизиться с Наполеоном, слабеет на каждом шагу,
по мере того, как подается вперед, и в каждом сражении с
нами. Напротив того, наши войска подкрепляются резервом,
который Милорадович ведет к Вязьме. Теперь мое намерение
поставить у этого города в позицию 20 или 25 тыс.
человек, и так ее укрепить, чтобы этот корпус был в
состоянии удерживать превосходного неприятеля, чтобы с
большею уверенностью можно было действовать
наступательно. Этому до сих пор препятствовали важные
причины: главнейшая та, что до-коле обе армии не были
подкреплены резервами, они составляли почти единственную
силу России против превосходного и хитрого неприятеля.
Следовательно, надобно по возможности сохранять армии не
подвергать их поражению, чтобы действовать вопреки
намерению неприятеля, который соединил все свои силы для
решительного сражения. Доныне мы имели счастье достигать
нашей цели, не теряя неприятеля из вида. Мы его
удерживали на каждом шагу, и, вероятно, этим принудим
его разделить его силы. И так, вот минута, где наше
наступление должно начаться».
Однако, и на этот раз план
наступления не удался. Возвратившись из Вязьмы, Трузсон
и Толь доложили, что вся местность между Семлевым и
Вязьмою, покрытая лесом и горами с кустарником, не
представляет ни одной удобной для боя позиции, но что в
10 верстах за Вязьмой, по большой московской дороге,
имеется весьма выгодная позиция. Между тем 15 августа
обе колонны первой армии соединились при Вязьме, а
вторая армия расположилась у дер. Быковой; арьергард же
достиг селения Рыбки на реке Осьме. Следуя за нашей
армией, неприятель 13 августа занял Дорогобуж. 15
августа авангард Мюрата атаковал у селения Рыбки наш
арьергард, который семь часов стойко держался близ
Семлева у селения Белолмирского, пока к вечеру не
получил приказание отступить. Последним оставался позади
в 15 в. от Вязьмы отряд Крейца, который, прикрывая
справа отступление войск через город, был атакован
неприятелем, но успел благополучно отойти. Урон наш
простирался до 300 человек. За неимением надежной
позиции приходилось отступать за Вязьму, оставив во
власть неприятеля этот старинный русский город весьма
важный в военном отношении, расположенный у скрещения
дорог из Белого и Калуги. Это отступление было сопряжено
с большими неудобствами и должно было произвести на
войска и народ во всех отношениях самое неблагоприятное
впечатлите. Тем не менее, в силу необходимости, наши
армии 16 августа оставили Вязьму и отошли к селу
Федоровскому, куда в тот же день приехали и
главнокомандующие. Хотя позиция при сели Федоровском
имела значительные выгоды, но недостаток на ней воды
делал ее мало пригодной для боя. По сему наши армии 17
августа продолжали свое отступление на Царево-Займище.
Между тем арьергард наш 16
августа подошел к Вязьме, где был атакован превосходными
силами Мюрата и Даву; однако, он держался до самой ночи.
На следующий день в командование арьергардом, усиленным
3-ей пехотной дивизией и 2-м кавалерийским корпусом,
вступил Коновницын, заменивший Платова, уволенного
Барклаем, который был недоволен его деятельностью.
Коновницын, обеспечивая по сравнению с Платовым гораздо
большее спокойствие для армии, 17 августа начал свое
отступление от Вязьмы. Это отступление производилось
настолько медленно, тягуче, что неприятель задерживался
перед каждой позицией, где могла действовать против него
наша артиллерия. Он вынужден был выставлять сильнейшие
батареи и развертывал свои войска в боевой порядок.
После всех таких сложных подготовок со стороны
неприятеля, наши орудия снимались с позиций и весь
арьергард отступал до следующего удобного пункта. 17
августа, когда обе наши армии соединились на позиции у
Царево-Займища, неприятель передовыми отрядами занял
город Вязьму, которую зажгли сами жители, раздав
проходившим войскам нашим съестные припасы. На рассвете
18 августа вюртембергская дивизия Маршала вместе с
другими войсками маршала Нея подходила к Вязьме и перед
ней на обширной равнине расстилался окутанный дымом
пожара город со своими церквями, купола и главы которых
золотило восходящее солнце, пробиваясь сквозь облака
дыма. Прибыв в Вязьму Наполеон приказал тушить пожар и
остановить грабеж.
